Здесь христиане призываются давать в долг, не ожидая получить это обратно. Это можно отнести к «жестким высказываниям» Иисуса о понимании и исполнении которых, как известно, мнения христианских ученых расходятся.[3]

В главе 25 Евангелия от Матфея рассказывается история, как Господь раздал рабам своим деньги (таланты). Каждому разное количество. Кто-то вложил эти деньги и преумножил их. Тот, кому Господь дал лишь один талант,, сделал следующее:

«Пошел и закопал его в землю и скрыл серебро господина своего» (Матфей 25:18)

  Затем Господь созывает своих рабов и спрашивает, кто как потратил дарованное Им:

«Подошел и получивший один талант и сказал: господин! я знал тебя, что ты человек жестокий, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал, и, убоявшись, пошел и скрыл талант твой в земле; вот тебе твое» (Матфей 25:24-25).

Тогда Господь ответил ему сурово: 

«…лукавый раб и ленивый! ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпал; посему надлежало тебе отдать серебро мое торгующим, и я, придя, получил бы мое с прибылью; итак, возьмите у него талант и дайте имеющему десять талантов» (Матфей 25:26-28).

В комментариях к этому отрывку Женевская Учебная Библия пишет:

«Банкиры, имеющие свои магазины или прилавки, обосновываются за границей, где они  ссужают деньги под проценты. Ростовщичество, или дача денег под проценты, строго воспрещается Библией. (Исход 22:25-27; Второзаконие 23:19,20), недопустимо брать даже один процент (Неемия 5:11). Этот человек солгал дважды. Во-первых, назвал Господа жестким. Это ложь, ибо Господь – милостивый. Далее он обвинил господина в воровстве, говоря, что Он жнет, где не сеял.  Наконец, господин сказал ему с сарказмом, почему, в довершение ко всему он не отдал денег в рост, чтобы потом назвать господина и «ростовщиком»! Если бы раб так и поступил, господин понес бы ответственность за поступок своего раба и был бы виновен в ростовщичестве».

Основываясь на Ветхий и Новый Завет, ранние церковные советники не разрешали ссудный процент. Впоследствии давать в долг под проценты запрещалось не только духовенству, но и всем христианам. Церковные отцы, как Фома Аквинский разбирали тему более подробно[4]. «В законе Грациана, как в последствии и Третьем Латеранском Соборе (1179), был принят закон о  том, что “явные ростовщики не будут приняты в общину и, в случае смерти во грехе, похоронены по-христиански»[5]. Четвертый Латеранский Собор также осуждал практику, однако сделал ее дозволенной для иудеев. Католики были неумолимы до 19 века. Протестантский лидер Мартин Лютер  также порицал ростовщичество, но, как говорят, дозволил его, ссылаясь на людскую слабость.[6] Кельвин, среди прочих христианских лидеров, имел самое лояльное отношение к ростовщичеству.  Постепенно гражданское законодательство освободилось от Закона Церкви, а ростовщичество стало носить официальный характер.

Не только иудейские и христианские мыслители порицали ссудный процент. Греческие философы как Аристотель были также крайне отрицательного мнения о нем. Известный австрийский экономист Бём-Баверк в своей важной работе «Капитал и процент» пишет:

«Враждебные выражения античного мира состоят частично в ряде законодательных актов, запрещающих получать ссудный процент и, частично, в случайных изречениях философов как Платон, Аристотель, Цицерон, Сенека и т.д. Греческие философы считали деньги не чем иным, как средством обмена и, таким образом, отрицали продуктивность денежных займов. Деньги не могут породить денег – гласил закон Аристотеля. Очевидным выводом было то, что процент носит несправедливый характер»[7].

Вначале ссудный процент был запрещен и в Римской Империи. С увеличением торговли возникли некоторые послабления, однако все еще существовали строгие ограничения на получаемый процент, как и законы, защищающие права должника. Шилок – герой пьесы Шекспира «Венецианский купец» – демонстрирует презренное положение тех, кто давал деньги в рост. Напрашивается вопрос: как из запрещенного и презираемого акта ссудный процент превратился в общепринятую и законную практику на Западе?!

Со временем запрет на ссудный процент стал восприниматься как не более, чем религиозная догма, от которой следовало избавиться. Религия была уже не вправе управлять экономикой. Как выразился историк и экономист Ричард Тауни: «Средневековое мировоззрение пыталось рассматривать экономические дела как часть иерархии ценностей, верхом которых была религия»[1]. В то же время, причины, побуждающие изменить отношение к ссудному проценту, носили не чисто экономический характер. Лоренс Деннис говорил: 

«Аристотель, Римское Католичество, иудейская Тора – все они запрещали выдачу ссуды под проценты или осуждали проценты как ростовщичество. Это явление получило развитие в средних веках в основном из-за правителей, которые были не в состоянии собрать достаточно средств для войны и других общественных нужд. Вопреки современному пониманию, ссуда  возникла не как способ финансирования торговли. Венецианские, голландские, ганзейские, британские и прочие купцы вплоть до семнадцатого века финансировали свои дела  с помощью капитальных вложений партнеров»[2].

Далее Деннис говорит:

«Католические канонисты не осуждали прибыль от торговых дел, ренту за землю, продажу плодов, собранных с земли, или иной капитал. Они осуждали получение денежного процента на денежную ссуду. В период Реформации ссудный процент был рационализирован, в основном, протестантами, чтобы в некоторой степени вызвать возражение канонистов. Католическая Церковь никогда не отказывалась от своей позиции по отношению к ростовщичеству, но она дозволила ссуду на основе некоторых допущений. Эта нравственная уступка Католической в дальнейшем сформировала образ мысли и поведения в современном обществе»[3].

Рационализацию, упоминаемую Деннисом, можно наблюдать в ряде комментариев к Библии. Более поздние ученые с легкостью закрыли глаза на тексты Ветхого Завета, недвузначно порицающие ссудный процент.[4] Например, Генри  в Кратких Комментариях к главе Левит 25:37 пишет:

«Закон, все-таки, обязывает, но он не относится к тем случаям, когда деньги берутся взаймы на покупку земель, торговли либо прочего благоустройства, ибо вполне разумно, что ссудодатель делит выгоду с заемщиком. Закон здесь призван лишь облегчить участь бедных, для которых порой получить ссуду без процентов ровня дару».

Данное объяснение вполне опровержимо, так как ссудный процент никогда не имел ничего общего с разделением выгоды. Будь то правдой, исчезли бы многие отрицательные стороны ссудного процента.  Далее в комментариях Джеймсона, Фоссета и Брауна пишется:

 «Ростовщичество строго порицалось (Псалтирь 15:5; Иезекииль 18:8;17), однако этот запрет не может считаться применимым к сегодняшней практике деловых людей, дающих и получающих вполне законный размер ссудного процента».

Как же от «строго порицаемого» ростовщичество стало неприменимым к «практике современных деловых людей»? Такой резкий скачок не имеет логичного объяснения. Также в комментариях к стихам 19-20 (Второзаконие, 23) Джеймсон, Фоссет и Браун пишут:

«Не отдавай в рост брату своему…иноземцу отдавай в рост… Израильтяне жили в простом обществе, поэтому побуждали давать в долг друг другу по-дружески, не рассчитывая на прибыль. Но с чужеземцами дело обстояло иначе: они занимались торговлей, брали взаймы, чтобы преумножить свой капитал, и вполне уместным было ожидать от них платы ссудного процента»

И вновь не представлено ни единого подтверждения в пользу данного заявления. (Но, похоже, есть мнение, что священный текст не может ясно выразиться без посторонней помощи). На самом деле, известный экономист Пол Самюэльсон изъявил желание подтвердить комментарий к Библии. В своей работе по экономике он пишет: «Скорее всего, библейские изречения против процента и ростовщичества подразумевают ссуду, взятую с целью потребления, а не с целью сделать вложение»[5].

Как только «ученые» перестали возражать, зарождающаяся тогда экономика взяла на себя задачу оправдать ссудный процент. Это, однако, оказалось сложнее, чем виделось в начале. Хаберлер был безусловно прав говоря:

«Теория ссудного процента долгие годы была слабым местом экономической науки. Объяснение и определение  размера процентной ставки до сих пор порождает среди экономистов  больше разногласий, нежели любая другая отрасль общей экономической науки»[6].

На самом деле, среди экономистов «не существует ни одной адекватной или общепринятой теории процента, способной разумно пояснить причину его возникновения»[7].